Мартин Скорсезе: «Я по-прежнему слушаю старую музыку»
Автор: Питер Траверс
Ваши самые яркие воспоминания о 60-х?
Музыка была отличная! В начале 60-х это был негритянский поп, но все изменилось, когда началось «британское вторжение». The Beatles превратили популярную музыку в настоящее искусство. Затем появились The Rolling Stones — полная противоположность «битлам». Примерно тогда же возник Дилан. Он постоянно играл в заведении под названием Gerde’s Folk City в ГринвичВиллидж. Я учился в киношколе за углом, но никогда туда не заходил, о чем теперь жалею. Главная причина, по которой я снял документалку о Дилане, — это желание наверстать упущенное.
Однажды вы сказали, что именно музыка помогает придумывать образы для фильмов. Это до сих пор так?
Да, и я по-прежнему слушаю старую музыку. У меня есть друзья, которые пытаются наставить меня на путь истинный, заставляют слушать новых исполнителей. Я не сопротивляюсь, хотя предпочитаю старичков. К примеру, когда я работал над «Отступниками», Робби Робертсон прислал мне диск «I’m Shipping Up To Boston». Альбом мне понравился, хоть я и не слушаю Dropkick Murphys.
Вы говорили, что в прославившем вас фильме «Злые улицы» вы хотели показать свое детство, проведенное в итальянском квартале. Вы слушали рок-н-ролл в то время? В саундтреке к той картине масса известных шлягеров.
В тот период я обожал женские вокальные группы вроде The Ronettes и The Shirelles. Мне дико нравились девицы, которых пачками записывал Фил Спектор. Я до сих пор обожаю песенку «Be My Baby». Если внимательно послушать саундтрек к «Злым улицам», вы поймете, что это — своего рода квинтэссенция Штатов. На нем собраны самые популярные американские исполнители. Ну и, конечно, я всегда любил «роллингов», особенно их песню «Tell Me», слушал Клэптона. Меня приводят в восторг звуки блюза, да и вообще я одержим гитарами. У меня дома большая коллекция гитар, они развешаны на стене рядом с полкой, на которой стоит «Оскар». Музыка стала для меня одним из элементов взросления — когда вы из мальчика превращаетесь в мужчину.
Вы принимали участие в студенческих акциях протеста?
Я протестовал своими фильмами. В Америке всегда хватало всевозможных нелегальных организаций, и однажды я задумался, может ли насилие изменить ситуацию в стране? На мой взгляд — нет. Я должен был донести свое мнение наиболее доступным способом — с помощью кино. Я считал себя изгоем, меня не привлекали мужские развлечения. Я никогда не интересовался спортом, знал лишь, что на соревнования принимают ставки. Я жил в мире кино. Лет в пять я уже занимался тем, что рисовал на бумаге сценки из фильмов. У меня был замечательный отец, но даже он начинал сердиться, когда видел, что его отпрыск-хлюпик просиживает сутками в комнате и малюет какие-то нелепые картинки.
Как-то вы обмолвились, что презирали американское правительство за то, что во времена вашего детства оно состояло из гангстеров и святош.
Да, это так. Мой отец, сицилиец, разделял это мнение, а он был для меня единственным авторитетом. Мы часто спорили с ним на тему, как выжить в нашем мире, полном акул. Ну что ж, такое было время, все жили по волчьим законам. Мои бабка и дед даже не получили американского гражданства, поэтому вообще не верили никому. По их мнению, я должен был стать священником. Я даже начал ходить в семинарию, но довольно скоро меня попросили больше не появляться. Я был слишком подкован по части секса. Рок-н-ролл был еще одной моей страстью. Само собой, это тоже не приветствовалось.
